Осторожно, писатели! [сборник] - Коллектив авторов

Коллектив авторов

Осторожно, писатели! (сборник)

Осторожно, пЕсатели! Анекдоты, юмористические рассказы для детей и взрослых

Сборник юмористического рассказа — не только книга. Это своего рода лекарство от грусти, позволяющее уйти от житейских проблем и неприятностей.

Юмор делает нашу жизнь интересней и богаче.

Но попробуйте написать юмористический рассказ так, чтобы не перейти на пошлость, не скатиться к сарказму, никого не обидеть и не унизить.

Особенно сложно писать для детей. У них удивительно тонко развито чувство юмора, и они сразу определят фальшь.

Анекдоты давно считаются народным фольклором, и написать что‑то новое очень непросто. Но нашим авторам, по‑моему, удалось: совместить сочный юмор и народную мудрость в сжатой форме.

Непросто было выбрать из огромного количества произведений настоящие алмазы, чтобы потом из них сделать бриллианты. Думаю, что члены жюри достойно выполнили свою работу, и вы сможете в этом убедиться, прочитав произведения наших авторов.

Желаю читателям погрузиться в мир весёлых историй: поучительных и мудрых. Отвлечься от грустных мыслей и плохого настроения.

Известно, что добрые и весёлые люди меньше болеют и дольше живут.

Так что улыбайтесь больше, Господа!

С искренним уважением и любовью,

ваш дедушка Щукарь

Для детей

Мария Аверина, г. Москва

Трагедия с роликами

Подруге Верке купили ролики. Радости было — не выразить словами! К тому же велосипед её к этому моменту моими стараниями откинул тапочки… то есть колёса.

Верка деликатно, но очень решительно мне сказала, что ролики не даст. Из опасения за их жизнь. Мол, я всё ломаю, что попадает мне в руки.

— Когда это я что‑то ломала? — обиделась я.

— Велосипед разве ты забыла?

— Так он же совсем старый был!

— Ха! Ему даже года не было, для велосипеда это совсем не возраст. И если бы ты мальчишек им не таранила, он бы как новенький ездил.

— Так мы же футбольный мяч выиграли благодаря тому, что я Кирилла протаранила.

— И что нам с того мяча? Мало того, что ты им стекло выбила, так ещё и на крышу ЖЭКа забросила. А ещё мой магнитофон, забыла что ли?

— Что ж с того магнитофона? Я просто хотела посмотреть, что у него внутри. И не виновата, что он взорвался. Тем более, что пострадала только я. Он всё равно когда‑нибудь взорвался бы. Ещё неизвестно, кого при этом пришибло бы!

— А «Физику» мою ты зачем сожгла?

— Ну и сожгла, что с того? Физика — зло общеизвестное! К тому же я не знала, что учебник — библиотечный.

— А дрожжи в наш туалет кто кинул? Папе потом пришлось унитаз снимать.

— Откуда же я знала, что с ними такая дрянь выйдет!

— Нет, Маш, ролики не дам!

Вот тут я расстроилась.

— И не надо! — говорю. — Раз тебе ролики дороже меня, то катайся, пока совесть не замучает.

Всю неделю сидела дома. Обидно: я ничего не жалею для неё, даже «Физику» сожгла, чтобы подруга не мучилась. А она со мной так поступает!

В воскресенье звонит Верка:

— Маш, прости меня! Хочешь, я тебе ролики дам покататься?

— Не‑а, не надо! А то я их сломаю…

— Но мне так скучно было без тебя всю неделю, даже ролики не нужны.

Я упираюсь, а она уговаривает:

— И ломай себе на здоровье! Мне для тебя не жалко!

— Ладно, тащи свои ролики, — говорю я снисходительно. Сама, конечно, на седьмом небе от счастья: никогда же на роликах не каталась. Верка принесла ролики. Мы ещё немного полюбовались ими, я погладила их рукой и задумчиво произнесла:

— Не сломать бы нечаянно! Ведь разговаривать со мной перестанешь…

— Да что ты! Буду я с тобой из‑за ерунды ссориться, — убеждала меня подружка не слишком уверенным голосом.

Было уже поздно, Веру позвали домой. А я посидела в комнате вдвоём с роликами, да и надела их для пробной пробежки. Первые полчаса прокаталась почти успешно: на полусогнутых ногах, с растопыренными руками — чисто корова на льду. Потом я шлёпнулась‑таки на пол, а у роликов почему‑то отказали тормоза. Но что мне тормоза — за мебель могу руками хвататься!

За час я ни разу не упала, хотя и смела с этажерки горшок с цветком, со стола две чашки и вазочку, табуретку на кухне и так ещё, по мелочи… Посуда, конечно, вдребезги, горшок — пополам, цветок почти не сломался, а у табуретки ножка отломилась. Осколки я в мусорное ведро сунула и рваной газетой прикрыла, ножку к табуретке скотчем примотала. С горшком — хуже, он в ведро не влез. За него от бабушки влетит, но не сильно. Скажу бабушке, что горшок был уже с трещиной и стоял на самом краешке… И тут я заметила, что весь линолеум исчерчен жирными чёрными полосами от роликов. Вот за это мне доста‑анется!

Тут я крепко задумалась… Совсем плохи мои дела! Почесала затылок и вспомнила: если человек всё время улыбается, то люди ничего плохого не замечают. Даже в книгах об этом пишут, а книги врать не будут. Решено — буду всё время улыбаться!

Пришла бабушка с работы. Я сижу в кресле и улыбаюсь что есть сил. Бабушка спрашивает:

— Ты чего так улыбаешься?

— Соскучилась и очень тебе рада.

Она посмотрела на меня пристально, прищурилась.

— Что‑то подозрительно, — говорит, — ну да ладно.

И тут заметила — горшок с цветком разбит. Только за горшок мне и влетело. Пошла я спать, легла и думаю: «Какая я молодец, что улыбалась. Бабушка и не заметила, что линолеум испорчен. Тут слышу бабушкин крик:

— Это что ещё такое?!

Вбегает она в комнату и ко мне:

— Ты что тут делала, негодная девчонка?! Новенький линолеум вконец испортила… Господи, как же я устала от твоих выходок, сколько можно бабушку изводить?! Завтра с утра оттирать будешь, и попробуй только не суметь.

Лежу я в постели грустная и думаю: «Если бы спать не пошла, а сидела и улыбалась, то она бы ничего не заметила… Ну ладно, хоть табуретку не заметила… и чашки с вазочкой».

Утром встала, забежала быстренько в ванную — сделала вид, что умылась, и пошла на кухню. А там бабушка сидит на той самой табуретке и с загадочным, но суровым видом меня спрашивает:

— Тебе чаю с сахаром?

— Да. И с лимоном.

Она поднимается с табуретки, подходит к буфету… Вдруг поворачивается ко мне и говорит:

— Э‑э, нет. Придется сегодня без чая обойтись, чашек‑то нет.

— Как это нет? Вон же синие стоят.

— Так те чашки заняты, я в них крупу замочила.

— Как же я без чая, бабуль? У меня без него ведь желудок болит. А вдруг я умру от гастрита желудка?!

Я так расстроилась, даже глаза вытаращила, чтоб не заплакать. И думаю, что умру теперь точно. И ведь ещё столько не сделала в жизни! От такого горя как плюхнусь на ту самую табуретку с приделанной скотчем ножкой…

Упала я так здорово, что еле поднялась. А меня ещё и отругали вдобавок страшно: за испорченный пол, за табуретку, за враньё…

Следующие два дня я и носа из дома не высовывала — линолеум оттирала. Потом Верке ролики вернула со словами:

— Ну их, Вер, дурацкие ролики. Они в первые тридцать минут сломались, а я из‑за них два дня под домашним арестом полы драила.

Верка от смеха чуть со стула не свалилась.

— Чего смеёшься, как ненормальная? — обиделась я.

— Да я с мамой поспорила, на какой минуте ты их сломаешь.

— И кто же выиграл? — всё ещё обиженно спрашиваю я.

— Обе! — смеётся Верка. Мы обе спорили, что в первые же тридцать минут.

Тут уж и я расхохоталась.

— Только, Вер, ты мне больше ничего не давай, даже если я на коленях просить буду, ладно? — попросила я, отсмеявшись.

Однако всего через неделю я упросила подругу дать мне свой новый плеер. Плеер прожил долгих четыре дня…

Анна Анакина, г. Новосибирск

Мука́

— Вовка! — чуть не вываливаясь от гнева из окна второго этажа длинного, в четыре подъезда, двухэтажного дома, кричала полная симпатичная женщина. — Что ты тут ещё делаешь?! Я когда тебя в магазин отправила?!

— Щас, — не оборачиваясь, отозвался мальчик лет двенадцати, ремонтировавший велосипед пятилетнему Серёжке из соседнего подъезда. Рядом на лавке сидела баба Мотя, всезнающая и вездесущая. Вдоль невысокой оградки за лавкой стоял Вовкин велосипед.

— Кому сказала? Быстро в магазин! — не унималась женщина. Вовка, схватив свой велик, перекинул ногу через седло и, заметив, что мать исчезла в окне, вернулся в первоначальное положение. Уложив аккуратно свой на землю, чтоб не задеть звонок, он вновь занялся велосипедом Серёжки. Тот с нетерпением стоял рядом и крутил попой, согнувшись и упёршись руками о колени.